Никита Редько: 31 мая — День памяти жертв политических репрессий в Казахстане. Реабилитация совести

В начале 2011 года Верховный суд Российской Федерации установил законность 75-летнего запрета на доступ исследователей к архивным делам репрессированных в период существования СССР (прим.). Значит ли это, что в конце долгого тоннеля теплится надежда, и есть основание полагать, что нынешний год может стать часом «икс» для восстановления исторической правды, если вести точку отсчета с рокового 1937 года. Неопределенная надежда лучше определенной безнадежности. Только боюсь, когда опустят шоры, мы так и не увидим долгожданный свет, если не произойдет чудо и власти не обратят пристальное внимание на эту проблему уже сейчас, сегодня, когда она так остро стоит перед нашим обществом, обреченном на долгие поиски правды в тихом омуте государственного произвола.

К такому размышлению меня подтолкнуло прошлогоднее посещение архива Комитета Национальной Безопасности Республики Казахстан в надежде лично ознакомиться с делом репрессированного прадеда, расстрелянного 26 октября 1937 года постановлением тройки УНКВД по Оренбургской области от 25 октября 1937 года. С делом я ознакомился, осадок на душе остался, горький осадок. Не от поруганной чести моего прадеда, а от униженной справедливости, от не реабилитированной до сих пор совести нашей многострадальной и израненной страны.


Ощущение постоянного страха сковывает человека, парализуя его, словно опухоль или гангрена, оно выдавливает из него последнюю каплю самосознания, делает послушным зомби, обреченным на вечное саморазрушение. Общество, пережившее ужасы сталинского геноцида, не способно излечиться от этой язвы превентивными методами, необходимо полное переосмысление произошедшего в годы массовых репрессий.

Миллионы жизней, уничтоженных в застенках лагерей, расстрелянных без суда и следствия по наговорам, наветам и доносам, миллионы людей, обвиненных в контрреволюционной террористической деятельности, в самых изощренных преступлениях против советского государства, в диверсионной и вредительской работе,  все они были виновными лишь в том, что всем своим нутром не принимали советскую власть с самого момента большевистского переворота. С воцарением у власти оголтелых и беспощадных большевиков, на смену предприимчивости и трудолюбию, благородству и достоинству, закону и порядку, пришли грабеж, дележ и вседозволенность, коллективизм и стадный эгоизм. Массовый террор стал тогда элементом государственной карательной машины, способной подчинить себе общество в целом, но не отдельных сознательных людей, желавших переломить тогда ход истории.

Выяснить правду, узнать все подноготную преступлений большевистского режима, приобщиться к истории своей семьи, это естественное желание каждого сознательного человека, чья семья, так или иначе, пострадала в годы красного террора. Для родственников жертв сталинских репрессий посещение архива органов госбезопасности превращается в настоящую моральную пытку уже с самого порога. Дела арестованных, более семидесяти лет пылящиеся на полках архивов, стали заложниками государственной системы, которая до сих пор упорно скрывает всю подноготную геноцида.

Именно с этим мне пришлось столкнуться, когда я обратился в органы местной госбезопасности, где до сих пор лежит благополучно дело моего прадеда, уральского казака помещика, реабилитированного посмертно, по закону, не по отсутствию так называемого состава преступления. Фактически он поплатился своей жизнью только за свои антисоветские деяния, за свои права и убеждения.

К сотрудникам архива я действительно претензий не имею, это их святая обязанность следовать букве закона. Другое дело, что сам закон хромает не в пользу родственников жертв сталинских репрессий. Именно этот закон становится камнем преткновения между исторической справедливостью и государственной системой, наследницей советского режима.

У людей, выросших в советском государстве, долгие годы формировался именно коллективный групповой менталитет, и, следуя словам общеизвестной советской  песни «широка страна моя родная…», каждый гражданин  чувствовал себя в рамках этого общего союзного кадастра, сопричастным к границам огромной страны, воссозданной когда-то на обломках уничтоженной Российской империи. Именно этот факт стал после распада СССР определять нынешние противоречия в законодательной системе независимых теперь республик бывшего союза. Это хорошо видно на примере отношения к жертвам сталинских репрессий, в соответствии с различиями законодательных баз постсоветских стран. Уже в конце 80-х годов прошлого столетия на волне перестройки в СССР прокатилась мощная волна реабилитации жертв политических репрессий. Факт политических репрессий был признан официально, на государственном союзном уровне. Во многих союзных республиках, в том числе в России и в Казахстане, были приняты законы о реабилитации жертв политических репрессий, реабилитации репрессированных народов, созданы комиссии по восстановлению прав реабилитируемых. Однако комплексной государственной научно-исследовательской программы по проблеме массовых репрессий в СССР, реабилитации жертв этих репрессий до сих пор не существует. Эта проблема железным клином встает на пути родственников репрессированных, которые по воле случая сейчас оказались по разные стороны границ независимых государств, и пытаются восстановить справедливость в рамках законов тех республик, где за семью печатями лежат сокрытыми дела их близких, жертв политических репрессий.

Если в Российской Федерации исследование дел репрессированных регулирует Положение о порядке доступа к материалам, хранящимся в государственных архивах и архивах государственных органов Российской Федерации:

Статья 11 Закона РФ “О реабилитации жертв политических репрессий”
 в частности гласит:
Реабилитированные лица, а с их согласия или в случае их смерти — родственники имеют право на ознакомление с материалами прекращенных уголовных и административных дел и получение копий документов. Ознакомление других лиц с указанными материалами производится в порядке, установленном для ознакомления с материалами государственных архивов. Использование полученных сведений в ущерб правам и законным интересам проходящих по делу лиц и их родственников не допускается и преследуется в установленном законом порядке.
То в Казахстане соответствующего общего положения не существует, и дела репрессированных фактически оказываются на особом режимном положении в соответствии с законом:

Статья 16. Закона Республики Казахстан «О реабилитации жертв массовых политических репрессий»
в частности гласит:

… Родственники реабилитированного имеют право на ознакомление с документами только непроцессуального характера.

Исходя из этой законотворческой умелой  казуистики, вследствие того, что дело реабилитированного, представляет собой исключительно процессуальный характер, его родственники получают исключительное право только на ознакомление с анкетой арестованного. Понятно, что данная анкета, помимо вопросов общего характера, таких как год и место рождения, национальность, место работы и состав семьи, фактически не затрагивает другие наиболее важные вопросы.

Понятно, что и здесь и там хромает заскорузлая законодательная база. Примешивается к этому тот факт, что люди начинают терять веру в справедливость. А кто-то в правду, сокрытую настолько глубоко от глаз пытливого исследователя, что можно с легкостью поставить под сомнение процессуальные документы дел арестованных жертв сталинского режима. Такие записи можно сейчас читать на многих форумах, где родственники репрессированных пытаются стучать в закрытые тугие двери справедливости законодательной системы: «…Никто не даст раскрыть сейчас архивы КГБ, НКВД и прочие. Так как там во власти сидят теперь правнуки тех, кто расстреливал и убивал. Лично знаю таких. То, что нам разрешено сейчас, это всего лишь ноль целых хрен десятых процента. А настоящая правда лежит далеко в архивах»… «Все их архивы лживые. Их архивы краснопузые и пяти копеек не стоят. Места массовых расстрелов и захоронений во многом скрывали и вообще результаты расказачивания скрывали и уничтожали всегда. Там есть масса того, чего мы уже никогда не узнаем».

Печальная тенденция… Представителям законодательной власти, определяющей буквой закона наше правоотношение с государством, из этого стоит сделать соответствующий вывод. Еще не поздно, никогда не поздно это сделать, когда на одной чаше весов лежит правда, справедливость и свобода совести, а на другой  — годы печального молчания на фоне непролазной стены непонимания и крючкотворства государственных мужей.

30.05.2012