Язык, хотя и является средством, обладает чувством передавать, что истинно, а что ложно – одним только звучанием. Европейская душа и душа Европы – скорее одно и то же. Душа России и русская душа – здесь чувствуется разница; если сказать «эгрегор России» и «русская душа» – разница усиливается.
Душа живет в резонансе душ людей и вещей, как инструментом, как рупором усиленным элементами культуры. Этот резонанс выражается фразой «… находит отклик в душе».
Чем менее объект, тем более выражена и понятна его душа, тем больше компонентов души может быть открыто. Душа Германии выражена более ярко, чем душа Северной Европы. Душа Северной Европы более понятна, чем душа Европы вообще. Души городов и малых стран бывают видны невооруженным глазом. Достаточно сказать: «Венеция», или «Петербург» — и душа города раскрывается через максимально доступные образы, передавая стиль и через него направление.
Души-эгрегоры не могут являться частью чего-то. Душа Германии не есть часть души Европы. Объединение вещей не приводит к объединению их душ, души есть толь у чего-то целостного. Да, душа Европы, душа любой культуры вообще – это городская душа. Но она возникает над городами, над городской культурой, не как их синтез, а как венчающее дополнение.
Душа есть у живой культуры. Цивилизация – инерция культуры. Есть ли душа у цивилизации? Шпенглер склоняется к тому, что уже нет. С натяжкой можно сказать, что есть. Но эта душа – только отголосок души культуры. Что-то остаточное чувствуется, и наследие культуры подает какие-то сигналы. Но ведь души городов существуют. И души стран существуют.
Душа культуры-цивилизации взаимодействует с душой нации. Но это взаимодействие, хотя и дополняющее, является одновременно и вытесняющим. Душа цивилизации заменяется душой нации, а душа нации заменяется душой города. Но тогда душу цивилизации – ранней цивилизации, конечно – можно представить как равнодействующую душ ее стран. Получается, она есть, но как производная абстракция восприятия, она может восприниматься, но не может действовать, в том числе не может направлять, она чувствуется, но не обладает направлением и никуда не ведет. Это значит, что ее нет, и у Шпенглера все верно. Но призрак вполне реален.
Эгрегор цивилизации в Китае силен; поскольку соотношение сил между цивилизацией и нацией в общем ограничено, то эгрегор нации в Китае оказывается слаб. Это приводит к тому, что национальные проекты в Китае очень похожи друг на друга, поскольку имеют больше цивилизационных черт, чем национальных.
Существуют души партий. Существуют души революций. Они чувствуются людьми с достаточной душевной организацией. А души городов – самые простые, их чувствуют почти все.
Душа революции не состоит из душ или взаимодействия душ ее участников; душа революции рождается и живет своей жизнью. По аналогии, да и по смыслу душа страны или душа нации не есть сумма душ участников; может быть совпадение душевной направленности, а может не быть.
Во Франции время определялось поочередно то душой Франции, то душой революции. Одно оттесняло другое – но не исключало полностью. И притом никакого слияния душ Франции и революции не произошло.
Душа страны и душа нации – разные души; можно предположить, что скорее они исключают друг друга, поскольку очень близки. У каких-то людей может быть душа страны – обычно это у европейцев; у каких-то может быть душа нации. Душа нации – столь же редкий зверь, как и душа партии. Души стран встречаются чаще.
Сходил человек в одно собрание, и говорит: «Не, не душевно». Сходил в другое и говорит: «Душевно». Человеческая душа индивидуальна. Индивидуальная душа находит душу группы, если возникает совпадение и направления, и приятия. Тогда возникает резонанс человеческой души и эгрегора. Этот резонанс является основой для создания и поддержания коллективов. При резонансе душа живет; в отсутствие резонанса душа умирает, обычно от скуки.
Характер – набор особенностей, душа – это направление выражения. Душа накладывает отпечаток на характер, а не наоборот. Характер в выражении заданного душой направления только средство. Мы должны без эмоций построить готический собор – мы должны весело построить готический собор – мы должны душевно построить готический собор.
Душа нации не есть национальный характер. Душа возвышенна и ее понимание – привилегия избранных. Национальный характер постигается знанием. Душа направляет, душа ведет, национальный характер существует. Национальный характер – широкая категория, почти для всех, в которую по умолчанию включается и душа; характер – обычное явление, не возвышенное. Душа-эгрегор входит в характер, если она есть. А ее вполне может не быть. Поскольку стиль задается через направление души, при ее отсутствии национальный характер оказывается лишен направленного выражения, в том числе стилевого. Когда говорится о русской душе – это говорится о русском национальном характере в контексте судьбы. Вне контекста, например, в эмиграции, русская душа растворяется, что еще более утверждает ее обязательную контекстуальность, производность от место-временной ситуации.
Например, «Россия – ледяная пустыня, а по ней ходит лихой человек». Да, лихой. Да, ходит, факт. Но куда он ходит по этой ледяной пустыне? А он просто ходит. И в результате никуда не идет. И поэтому человеку абсолютно все равно, что его церкви расписаны иконами в стилистике уже 1000 лет назад как умершей византийской души. В свое время византийцы за то, чтобы эти иконы были и были именно такими, убивали друг друга пачками. Когда в 18 веке в церквях появились росписи в стиле барокко и сами церкви начали строить в этом стиле, русские вообще никак не среагировали. Не заметили. Раскол был проявлением консерватизма, традиции, рационализации многого иного, но никак не души. На барокко душа среагировала бы гораздо серьезнее, чем на формальную правку книг. Но не среагировала.
Душа есть у Москвы, душа есть у Петербурга, души есть у русских городов, есть у отдельных улиц и площадей. Но у России, как у части Запада, как у цивилизации, своей души нет; именно поэтому у нее нет и культурного направления, и политического, базирующегося на культурном. Именно из этого отсутствия и вылезают разные «духовные скрепы» и подобные душевные уродства, каждый раз разные. Русская культурная жизнь – это непрерывная череда подражаний и заимствований, постоянное «хождение» между ними. Результат отсутствия души – русский рефлексирующий человек всегда или потерянный, или потерявшийся; души-то у страны нет. Возможно, какая-то часть души, какой-то зачаток ее формирования есть; он может даже иметь направление, но только «от», никакого «к» нет.
В России заимствовалась не душа Европы, а цивилизация Европы; в результате Россия никогда не была молодой, она унаследовала исторический возраст. Цивилизация сама по себе страшный зверь. Цивилизация – бездушная инерция культуры. А цивилизация без души замечательно на российской территории позверствовала. Да, зверства – они обычно зверства цивилизации. Дикие, не цивилизованные люди стараются не убивать следующего человека до тех пор, пока не съеден предыдущий. В отличие от, где конвейер и массовое производство-потребление везде.
Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже “Новое Время” нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая “Великого переселения народов”. Там была — эпоха, “два или три века”. Здесь — три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Чтó же осталось-то? Странным образом — буквально ничего. (с) Розанов
Революции были почти везде. Но очень странно было бы предположить, что после революций страны бы исчезали. Революции были, революции проходили, но страны оставались на месте. А вот Русь слиняла в два дня. Это исключение. Но только из мировой практики; а там, где это географически произошло, в «ледяной пустыне», и СССР слинял за три дня, и Эрефия так же слиняет.
У России души нет. А русская душа – это хаотическое бросание из крайности в крайность. От вершин духа до бездн мерзости. И наоборот.
Западная цивилизация доживает среди обломков, на руинах западной культуры. Но, что важно, и Россия тоже. Только на чужих обломках. Дома, как говорится, и руины помогают. Так что русские об эти руины чаще спотыкаются.
Душа была у русской революции, но она быстро растворилась в «обывательском быте», который действительно оказался «хуже Врангеля». Камлания с бубнами вокруг нее продолжались еще 50 лет, хотя было понятно, что ее больше нет – но пустота требует заполнения, и даже сейчас последние шаманы души революционного коммунизма взывают к ее романтизму. Увы, Россия – это зомби. Иначе призрак коммунизма или бы материализовался, или бы наконец рассеялся; туда, где есть своя душа, чужие временные души не вселяются.
Нет души страны – душа революции становится очень сильной, но кратковременной. В отличие от Франции, которую поочередно вели то душа Франции, то душа революции.
Кризис души вызывает кризис идентичности; отсюда происходит массовое придумывание идентичностей. Отчего «западники» и «славянофилы»? А души страны нет, направление не чувствуется. потому направление приходится выдумывать и разъяснять. Для страны с душой направление есть вещь явная, явное направление не обсуждают, ему следуют. Сама идея поиска национальной идеи в этом плане не верна; национальная идея таковой является, поскольку она явно есть.
А нет направления – все может сразу повернуться в любую сторону, как флюгер. Почти 100 лет мечтали о «соборности» – получили «обострение классовой борьбы».
В России было много великих композиторов; но все их великие работы разрозненны, они не создают одной направленной на что-то целостности. Что поют в России? Матерные частушки.
Почему русская душа не отторгает всю псевдотворческую мультинациональную псевдоинтеллигенцию? А потому что нет этой русской души. Некому войти с ней в диссонанс и тем отвергнуть.
И у СССР, наследника России, не было никакой души. Но после того, как СССР умер, у некоторых людей возникло чувство, что душа была и что она еще существует. Это чувство возникает из отсутствия настоящего; в ретроспекции сознание наделяет душой то, у чего души не было. Можно даже сказать, что какое-то подобие души империи возникает после империи. Империи относятся к цивилизации, а цивилизации следуют инерции предыдущей стадии – стадии культуры. Имперские времена слишком поздние, чтобы от души что-то осталось, кроме отблесков и отголосков.
Душа нации не вытесняется душой империи. Когда появляется империя, душа нации уже отлетает. Были, конечно, небольшие национальные империи вроде Англии, Франции и Германии, где владения были отделены от метрополии – в них душа задерживалась несколько дольше, чем у наций, создавших империи многонациональные.
Когда нет души, эгрегоры мертвых вождей, также возникающие после их смерти, становятся популярными. Сначала камлали душу Ленина, потом перешли к Сталину. Душевность характера при отсутствии душевности страны требует заполнения.
Когда душа одинока и слаба, она ищет иную душу, чтобы ощутить резонанс и усилиться. В России это особенно трудно. Когда нет души страны – все души слишком разные. И оттого не понимающие друг друга. Потому и пить с чертями – вроде как нормально.
Когда нет общей души, все акцентирование сводится на обустройстве «гнезда» или «норы». Но это уже не душевное, а биологическое. Шпенглер и «нору» относит к особенностям души; но она все-таки смотрится как универсальное, общее, вечно возвращающееся туда, где больше ничего нет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий