Большая трагедия русского народа — это то, что когда-то давно мы оказались вовлечены в этот процесс и до сих пор не может не только выйти из него, но даже и абстрагироваться и посмотреть на ситуацию со стороны.
Между тем, итоги многовекового имперского строительства печальны для нас уже сейчас, но мы продолжаем поливать слезами, потом и кровью бесплодные камни и надеяться, что они вдруг прорастут волшебными цветами, в то время как соседние народы созидают комфортную и сытую жизнь для себя и своих детей.
В отличие от англичан или французов, мы, русские, даже не получили от нашей империи никакого удовольствия. Потому что империей занималась власть, она же присваивала все получаемые блага, а обычные люди оказались строительным материалом. Впрочем, это не мешало нам во многих случаях испытывать небывалый энтузиазм.
Тем не менее, нет в русской литературе ни колониальных романов, ни какой-либо аналогии известному стихотворению Киплинга «Бремя белых». Конечно, и был и есть шовинизм, но он ведь есть у всех народов. Но тот факт, что духовная элита нации никак не увековечила этот шовинизм — почему? Может потому, что нам всегда было неуютно в этом холодном и злом государстве, которое само по себе опаснее для своих подданных, чем любой инсургент?
Нет никаких народных песен или даже полуофициальных гимнов, которые бы русские люди пели в шовинистическом угаре — никаких аналогов «Правь, Британия!» или «Германия превыше всего». Русские и даже советские патриотические песни (те, которые остались в народном сознании) печальны и больше оплакивают погибших, чем славят империю.
Нет у русских и восприятия войны как чего-то радостного, нужного, полезного. Наоборот, война — это всегда больно и страшно, это напряжение всех сил ради одного простого желания: чтоб война кончилась быстрее. С таким настроением империю не построишь, потому что любая империя — это всегда война, «и вечный бой, покой нам только снится». Поэтому властная верхушка постоянно пичкала население казенными патриотическими песенками, стишками и лозунгами, которые, несомненно, оставили в народном сознании печальные следы, но в целом забывались.
С другой стороны, власть никогда и не пыталась объяснить русским людям, в чем лично для них польза от величия империи. Может быть потому, что никаких рациональных аргументов и быть не может?
Самосознание имперских наций случилось на стыке веков и достигло пика в начале ХХ века. К тому времени население всех колониальных стран уже было достаточно грамотным, чтобы требовать от своих правительств хоть какого-то объяснения относительно того, зачем надо посылать своих детей умирать за три моря.
Можно предположить, что если б чудесным образом в России не было революций, то к 30-м годам имперская пропаганда отлилась бы в какую-то логичную и четкую форму, а уже к 50-м годам ХХ века Россия так или иначе ушла бы из многих территорий, поступив по примеру Британии, оставившей в 1947 году Индию.
Надо помнить, что «Большая игра» в Азии велась и Россией, и Англией. Но Англия-то ушла из Азии полвека назад, наша же империя до конца прошлого века делала вид, что мы там навсегда, а уж афганская авантюра — это просто классическое повторение задов колониализма XIX века. В этом смысле верхом советского цинизма было назвать свое участие в абсолютно колониальной по своей сути войне «выполнением интернационального долга».
Увы, но и сейчас еще не все смирились, что мы там теперь всегда — только гости. Не так просто признаться себе, что русские и англичане занимались в той же Азии одним и тем же — колониализмом. Но тема нашего колониализма для нас запретна до сих пор. Русские люди так и не признались себе, что у нас тоже были колонии. И были, и, более того, до сих пор еще есть.
Естественный и своевременный распад нашей колониальной империи не произошел из-за революции 1917 года. Хотя в каком-то смысле все, что с нами происходит до сих пор — это затянувшийся на целый век распад царской еще империи.
Казалось бы, с крушением царизма процесс должен был бы усилиться. Любая республика — это демократическое государство, в котором живут только те, кто хочет жить. Более того, республика и не заинтересована в тех, кто в ней жить не хочет.
Беда в том, что с 1917 года на фундаменте царской России была создана сталинская империя, одним из главных принципов которой была лживость во всем. Дежурно кляня царскую Россию тюрьмой народов и заигрывая с различными национальностями, населяющими страну, сталинисты фактически воссоздали империю в еще более страшном виде, чем она была когда-либо. На фоне сталинских ужасов царская империя вполне могла сойти за пионерский лагерь, местами даже менее строгий, чем аналогичные учреждения Великобритании или Франции.
Тем не менее, официально никаких здравиц империи не было и при Сталине, русские люди де-юре были равны со всеми другими народами СССР, а де-факто — использовались как стройматериал для всяких неотложных нужд. Расплатой за это были мнимые привилегии «старшего брата», главная суть которых — более широкие возможности служить все той же империи.
По закрепленной в конституции 1936 года форме СССР был самым прогрессивным государством на Земле, с широчайшим народовластием и небывалыми социальными гарантиями. По сути же это была кровавая самоназначенная диктатура, при чем совсем не какого-то невиданного пролетариата, не русских людей, и даже не евреев, как до сих пор думают некоторые малоприятные люди, а опьяненных всевластием фанатиков, готовых ради своего империалистического бреда о «мировой революции» пустить под нож миллионы без всяких рефлексий.
Что такое империя?Надо ли говорить, что какого-то свободного, честного и равного голосования, на котором бы русские люди приняли решение учредить у себя сталинизм, да еще и начать навязывать его окружающим народам, не было и не могло быть — ведь империя не подразумевает даже механизма выбора народом своей судьбы. Империя навязывает себя как единственную и безальтернативную судьбу и жестоко карает всех, кто пытается с этим спорить.
Давайте разберемся с терминами — что такое империя? Империя — это удерживаемое с помощью военной силы многонациональное и большое по территории государство, где вся полнота власти принадлежит узкой группе лиц или одному лицу. Обычно империя носит название какого-то народа, но его доминирование характерно только для начального этапа строительства империи.
Начиная с Римской империи, все империи к концу своего существования управляются оторванными от каких-либо национальных корней личностями, ориентированными на абстрактную имперскую идеологию.
Попробуем дать и определение имперской идеологии. По большому счету, имперство — это примат государства над личностью. Империя — все, человек — ничто, все остальное — лишь попытка придать этому антигуманному лозунгу ложную глубину и красоту.
Для империи важны только заслуги индивида перед государством, а не сам он. Человек должен отречься от всего, стать солдатом империи и стремиться к одному — служить ей, получая в виде награды возможность служить ей дальше, уже на более высоком посту.
В итоге, пройдя все ступени и оказавшись на вершине власти, человек уже не принадлежит к своему народу, а воплощает некий усредненный имперский типаж. С этой точки зрения Сталин — это типичная для поздней Римской или Византийской империй фигура: представитель маргинальной в масштабах империи нации, он усиленно изображал «отца народов», внешне подыгрывая титульной нации, но фактически игнорируя ее интересы в угоду им же самим придуманным целям и задачам СССР на мировой арене.
Империя, если рассуждать исторически, это постоянное нахождение страны на чрезвычайном положении. Вспомним происхождение самого термина: в Римской республике в чрезвычайных ситуациях некий выборный сановник мог получить «империй», то есть всю полноту власти, — полномочия прекращались сразу по исчерпании ситуации. Соответственно, на то время, пока у него был империй, человек этот становился императором.
Цезарь и его наследники просто сделали этот чрезвычайный режим постоянным, со всеми вытекающими последствиями.
С одной стороны, для любой империи чрезвычайный режим — это неизбежность: страна большая, кругом враги, постоянно что-то случается (а если ничего не случается, то империя всегда сама себе находит развлечения — нападает на соседей). Важно помнить и понимать, что Империя, как государственная форма, удобна прежде всего власти.
Во-первых, это мандат на бесконтрольность для всех причастных к власти — от самодержца до самого последнего чиновника. Естественно, до тех самых пор, пока все хранят лояльность верховной власти.
Во-вторых, это повод лишить подданных основных прав или значительно их ущемить. Прежде всего, конечно, речь идет о выборах. Излюбленная аргументация: какие, на самом деле, выборы, ведь кругом враги, а вы предлагаете заниматься дискуссиями и т.д.
В-третьих, это хорошая возможность отвлечь внимание население от истинного положения дел внутри страны внешнеполитическими авантюрами и помпезными церемониями.
Откуда же взялась империя у русских?
Присуща ли такая форма политической жизни, как империя, русским изначально?
Версия истории России, которая считается общепризнанной, сводит все к многовековому возрастанию величия Москвы и рисует этот процесс как единственно возможный и безусловно положительный. Все, что не укладывается в эту схему — отвергается и предается проклятию.
Между тем, у России есть достаточно большая неимперская история — например, нижегородская и псковская республики, которые были скорее окраиной европейского мира, чем полуфабрикатами будущего московского царства. Более того, традиционно проклинаемая имперскими историками «феодальная раздробленность» не была таким кошмаром, как предписывается думать.
Но поношение «раздробленности» — столп имперской идеологии, вокруг которого все закручено и по сию пору. То есть жить своим уставом, иметь своего отдельного начальника, который рядом и с которым проще договориться, торговать с соседями на равных и т.д. — это все вроде как плохо, с точки зрения официозной истории. И никакие ссылки на расцвет архитектуры в столицах отдельных княжеств никому ничего не доказывают: для любого имперца благополучие отдельного региона скорее нежелательно. В империи процветать может и должна только столицам, и именно туда в итоге свозится все самое ценное со всех регионов. Так было всегда и везде.
Решающую роль сыграло пресловутое «монгольское иго». Не вдаваясь в исторические подробности, рассмотрим главное его политическое последствие для России.
Нашествие кочевников — это действительно чрезвычайная ситуация.
Война была проиграна и территория Руси оказалась под военной оккупацией. Однако надо сразу отметить, что фактического присутствия монголов на постоянной основе на Руси не было. Зато были назначенные Ордой «смотрящие», все те же родные князья.
И вот тут, похоже, и случилась главная порча в русской истории: власть получила прививку азиатства и полностью переродилась.
Когда мы говорим об азиатстве, надо понимать условность этого понятия. Конечно, под Азией тут понимается не континент, а небольшая его часть, давшая образцы жестокого и негуманного правления. Весьма условно можно считать родиной такой формы правления Центральную Азию, где базировались монгольские и пост-монгольские государства (например, империя амира Тимура).
Формула азиатской власти проста: народ — это бесправное стадо, которое надо держать в повиновении. Власть же — бесконтрольна и может делать все что угодно, без оглядки на интересы своих подданных.
Формула империи, как мы помним, это постоянный чрезвычайный режим с военным уклоном. Надо сюда добавить некую своеобразную преемственность с поздней Византией, обычно обозначаемую словом «византизм». Обычно так называется двуличность, лживость и циничность власти, келейность при принятии решений, показное благочестие и несуразное чванство.
К сожалению, в России власть взяла худшее от обеих формул: народ воспринимается как тупое стадо, которое не надо слушать, а надо держать в повиновении, управляя жестоко и кулуарно, чтоб не позволить никому отобрать власть у правящей группировки.
Итак, идея азиатской бесконтрольной и абсолютной власти нарядилась в траченые молью бармы византийских басилевсов, а полученный монстр является идеалом для политической элиты России по сей день.
Постепенно монголы как политическая проблема исчезли, но власть уже не могла и не хотела останавливаться. На волне борьбы с игом в Москве сформировалась фактически независимая от монголов, но абсолютно монгольская по своему духу власть.
Последний штрих к портрету российской власти добавил Петр. Он искренне хотел сделать Россию Европой, но методика европеизации была выбрана самая что ни на есть азиатская — построенная на насилии и слепом копировании новых политических форм при сохранении старого содержания. Увы, но при всех заслугах Петра он все-таки был среднеазиатским деспотом. Это китайские мудрецы учили менять содержание, сохраняя форму. Петр тратил массу энергии на смену формы, и этим лишь усилил негативные черты российской власти, снабдив ее модными европейскими декорациями (византийские костюмы и бороды действительно смешно смотрелись в Европе XVIII века, а стоило только переодеться — и вроде как все как у людей, если дальше Санкт-Петербурга не соваться).
Удивительным образом в тот же капкан попал и Борис Ельцин: выходец из имперского аппарата, он сначала разрушил изнутри СССР, а потом фактически восстановил его в миниатюре в РФ. Странно, что Запад это проглядел: дав Ельцину возможность бороться с угрозой «коммунистического реванша» любыми методами, он фактически позволил ему сохранить под новыми ширмами старую имперскую идеологию, плюс фактически благословил воссозданную Ельциным систему самоназначенной диктатуры с передачей власти не через честные выборы, а через антидемократическую по самой сути своей процедуру «преемничества».
И как ирония судьбы — преемником борца с «коммунистическим реваншем» оказался человек, воплотивший в себе все худшее, что было во всех прошлых империях.
Имперский налог
Империя — дорогостоящая вещь. Поэтому империя не любит рассуждать об экономике, призывая своих подданных мыслить глобально и проводить время в геополитических дискуссиях. Потому что если люди начнут считать и размышлять о результатах своих подсчетов, то возникнет масса ненужных и неудобных вопросов.
В России не принято говорить, что колониальные империи Англии, Франции, Испании или Португалии распались не только из-за национально-освободительного движения в колониях, сколько из-за экономической бесперспективности колониализма. Пока можно было принуждением и несложной механизацией обирать туземное население и вывозить ресурсы в метрополию — все шло хорошо. Однако к середине ХХ века, когда мировой колониализм стремительно самоликвидировался, содержание колониального аппарата, колониальной армии и заигрывание с нарождающейся элитой колонизированных территорий стало обходиться слишком дорого.
Кроме того, постоянные колониальные войны никак не совместимы с демократией и вообще нормальным образом жизни. Рано или поздно любая колониальная страна должна сделать выбор — или жить нормально, отпустив на волю всех, кто не хочет или не может жить так, как живет титульная нация, или постоянно жить в условиях военной диктатуры.
Короче говоря, в какой-то момент польза от империи становится сомнительной, а вот издержки — все более очевидными.
Империя живет инстинктами, а не логикой и перспективами. Империя считает себя конечной формой развития государства и сама мысль о том, что империи когда-нибудь может и не быть — под запретом.
Поэтому империя дороже всего обходиться своим подданным. Особенно — титульной национальности. Для сохранения территорий империи, с одной стороны, выгодно заигрывать с малыми народами на окраинах, а с другой — пытаться разбавить их переселенцами из русских регионов. Царская Империя тоже предоставляла полякам и финнам права, невиданные для русских ее подданных, но параллельно не прекращались попытки русифицировать эти регионы, что в итоге все равно привело и к их потере и к дерусификации.
Современная российская власть занимается тем же: ради престижа она вынуждена содержать целый выводок одиозных азиатских режимов, которые дотируются за счет обирания основного населения страны. Радует, что хоть насильно никого не отправляют жить в Чечню, Ингушетию или Южную Осетию, хотя это скорее оттого, что уже и слать некого, да и сил на это давно нет.
Получается, что русским гражданам России империя ничего не дает, кроме права погибнуть в ходе очередной военной авантюры и обязанности платить деньги на содержание всего этого показного великолепия.
Русские люди голодали вместе со всеми. Русских людей раскулачивали ради бредовых идей власти — точно так же, как потом раскулачивали поляков, латышей, эстонцев.
Как только человек поступает на службу империи — он теряет национальность. Думать, что польских офицеров в Катыни убивали русские — это упрощение проблемы. Потому что тогда непонятно, кто убивал в то же самое время русских.
Надо помнить, что империя — это антинациональное образование. Ей вообще не нужны отдельные нации, не нужна любовь к родному краю, родному языку и родной музыке. Ей нужны подданные, которые как перекати-поле готовы метаться из конца в конец ради решения текущих ее задач. Да и любить надо не родную землю, не свой дом, а империю, потому что родную землю в любой момент надо быть готовым отдать под реализацию очередных глобальных проектов. И при этом — не возмущаться. Потому что «надо» — ради престижа, величия, гордости, ради того, чтоб в очередной раз кому-то показать «кузькину мать».
Неудивительно, что в советское время обвинение в «буржуазном национализме» было одним из самых употребляемых и часто становилось поводом для расправы с национальными элитами.
Однако к концу сталинского правления стало очевидным, что на одной коммунистической идеологии империю построить сложно. Тогда и было решено усиленно смешивать русское и советское, русское и имперское. Тут пригодились и царские наработки, и «Третий Рим», и проклятия «феодальной раздробленности».
Горькие плоды этой агитации мы наблюдаем и сейчас, когда многие русские люди больше переживают за судьбы мира, чем за свою судьбу и судьбу своих детей.
Печальным образом, идея о мнимой тождественности русского и имперского объединяет радикальных борцов с империей с ее радикальными защитниками.
Главный тезис многих борцов с империей — это неразрывная связь русского народа и империи. Следовательно, ненавидя империю, надо ненавидеть и русский народ, более того, начинать именно с ненависти к нему. В этот момент и возникают полные идиотизма писания о том, что русские мол прирожденные рабы и т.д. В итоге все оборачивается глупой русофобией, которая только работает на руку имперским агитаторам, постоянно доказывающим русским людям, что «все нас ненавидят».
Главный тезис имперцев — это неотделимость русского народа от империи и всех ее атрибутов. В имперстве парадоксальным образом сходятся такие казалось бы взаимоисключающие политические силы, как коммунисты и православные фундаменталисты, неосталинисты и путинские «энергетические империалисты».
Выше уже было отмечено, что империя как форма правления максимально удобна для правящей группировки. Увы, но именно идеологические экскременты этой публики зачастую принимаются наблюдателями за позицию всего русского народа, более того, становятся фундаментом для русофобских построений.
Круг замыкается: многие иностранцы боятся и ненавидят русских, считая их прирожденными империалистами и агрессорами, а многие русские искренне считают, что просто обязаны быть агрессивными империалистами, так как все вокруг спят и видят, как бы отобрать у них все. Надо ли говорить, что пользу из этой ситуации извлекает только имперская власть.
Принесла ли империя счастье русскому народу?
И если нет, то что вообще получил русский народ от империи, которая во всем мире считается государством русских?
Я считаю, что империя стала проклятьем для русского народа, источником наших бед в прошлом, настоящем и, может быть, будущем.
Сегодня мы, русские, даже живущие в России, по сути, народ без страны. У нас нет привилегий в России, более того, мы здесь главные жертвы и заложники прогрессирующей имперской шизофрении очередных самозванцев. Нас многие не любят и боятся, видя в нас виновников своих бед, но эти люди ошибаются: враги не мы, враг у нас общий — это злобная и кровавая империя, как бы она ни называлась на текущем этапе.
К сожалению, века пропаганды сделали свое дело. Многие и сейчас верят, что смысл существования нашей страны — мешать нормально жить соседям. Многие и сейчас злобно ностальгируют о страшных советских временах, когда свирепая сталинская сатрапия заставляла трепетать весь остальной мир. Это все не от большого ума, увы.
Грустно, что ложь про врожденное желание русских жить в империи сеется с обеих сторон. Мы, русские, оклеветаны врагами, а уж наши мнимые «друзья» еще хуже наших врагов.
Мы все устали от империи, и когда-нибудь мы себе в этом, наконец, признаемся. Признаемся и в том, что главное преступление империя совершила против русских — она лишила нас Родины.
Нам, русским, полезно остаться наедине с самими собой, перестать думать о судьбах мира и подумать о себе, своем будущем и своей жизни. Надеюсь, этот момент когда-нибудь настанет и это будет начало совсем другой, неведомой нам пока истории России и русского народа.
Федор Крашенинников — выпускник философского факультета УрГУ, политолог и консультант по PR, автор нашумевшего романа-антиутопии «После России».
Стилистика, орфография и пунктуация оригинала сохранены, просьба к читателям — не сигнализировать об ошибках в этой статье — прим. ред.
Комментариев нет:
Отправить комментарий