Другая, более многочисленная, но и более аморфная часть — соборники. Эти состоят из множества течений, фракций и платформ, объединяет которые отрицание прав престолонаследия Георгием и стремление созвать Земский собор, который расставит все точки в вопросе Самодержавия на Руси. О Земском соборе мы поговорим ниже. Сейчас, хотелось бы развить самую крамольную тему для православного монархиста.
2. Метафизика. Сразу после «свержения» монархии в 1917 году в Коломенском чудесным образом была обретена икона Божией Матери Державная. Это явление было дано православному люду в знак того, что Удерживающий не отнят ещё, Он здесь, Он присутствует в имманентном мире. Даже отречение-уничижение-смерть физического монарха ничего не меняет — борьба продолжается.
Самодержец просто сменился. Если ранее на Престоле царствовал Николай II Александрович, то ныне сама Царица Небесная Пресветлая Госпожа Приснодева Мария Пречистая Матерь Бога Нашего Исуса Христа, возглавляющая лично Воинство Небесное, сама заняла Русский престол и царствует ныне. Конечно, Богородица покровительствовала Руси и ранее, но здесь речь идёт о факте скорее юридическом, чем о метафизическом: для нас — чисто один монарх сменил другого. И что, если один имел телесную оболочку, а другой — нет? Ты что — атеист?
В тоже время Царица Небесная фактом чудесного дарования Державной иконы своей воплотила в жизнь мечту Николая II, мудро желавшего объединить в лице Императора Российского главу Царства земного и главу Церкви. Державная возглавила и церковную иерархию (в этом свете метафизической провокацией является воссозданный по приказу ЧК (и только ЧК и нужный) институт Патриарха, так воспеваемый ныне (почему-то) евразийцами и экскоммунистами).
И не случайно акафист Державной Божией Матери именуется Акафистом Акафистов. Трудившиеся над ним отцы заимствовали отдельные кондаки и икосы из множества других акафистов Богородичным иконам явленным в разное время на земле Российской, чем подчёркивали значимость Державной, как Иконе Икон. Несомненно, с тех пор Державная — главный символ христианства, Удерживающий и Дарующий.
Однако смысл явления иконы Державной Божией Матери мало кто понял. Не в утешение нам дана Державная. Державная — единственная законная власть на Руси Святой. Икона правит, и, следовательно, какие разговоры могут быть о реставрации монархии с физической тушкой во главе? Икона правит, и следовательно никакая иная власть не легитимна: не легитимен принц Георгий, не легитимен Сталин, не легитимны Советы, не легитимны парламенты, патриархи, президенты, мэры, пэры и херы. Всё! Икона правит. И этого хватит.
Кстати, о телесной тушке на Престоле. В одна тысяча девятьсот двадцать восьмом году в Оптине иеромонах Нектарий на вопрос «Будет ли Царь?» отвечал одним словом: «антихрист». Впрочем, вы наверняка уже об этом читали. Вот это-то в вас больше всего и бесит: вы всё знаете, а сделать выводы из прочитанного не в состоянии. Достоевский в таких случаях советовал есть больше рыбы, что бы увеличить количество фосфора в черепной коробке. Способствует мыслеобразованию.
3. Далее. Если так, если изложенная выше метафизическая концепция верна, а она — верна, то подлинный монархист, а равно и подлинный христианин (даже если апокалипсис ещё не наступил) обязан в нынесуществующем незаконном политическом устройстве быть революционером и анархистом. Нам чхать на ваши законы. Мы подчиняемся царю — Державной. Отстаньте — у нас Культ такой.
Более того, если внимательно посмотреть Писание, то уясним — правоверный христианин, православный, стоит в Божьей иерархии на порядок выше ангелов. Ибо ангел — суть существо подневольное и безмолвное, безропотно выполняющее волю Творца. Православный муж, сотворённый по Образу и Подобию, свободен, и по большому счёту может делать всё, что считает нужным. Главное — чтобы во славу Божию. Ибо слившиеся с Духом воедино не ведают греха.
Смешно, но все православные, в общем-то, в курсе. Все об этом знают, а если не знают, то подсознательно чувствуют. Однако, в противовес мощный напор креационистов, фарисейских СМИ и клириков, считающих (причём почти искренне), что приватизировали Волю Божью, внушающих комплексы неполноценности, выпячивающих второстепенные аспекты, играющих на разницах между толкованиями, конфессиями, полами и социальными группами. «Если ты православный (русский, монархист, христианин, или ещё такое дебильное словечко — верующий) — значит ты должен… … … … … … …».
А не пойти бы вам…
Поэтому и не хочется идентифицировать себя как «монархиста», со всеми вытекающими условностями. Поэтому — манархизм.
4. Сходство противоположностей. Все попытки объединения противоположных лево-правых течений пока заканчивались провалом. Национал-социализм выродился в крайне правую идеологию. Национал-большевизм — в крайне левую. Движение красно-коричневых сдохло. Объединение фашистов с анархистами не идёт далее совместных пьянок. Конечно, обрести целостность, стремление стать Единым — похвально, но возможно, — мы просто не то и не с тем смешивали и объединяли, не до конца осмыслив термин «анархизм справа». А может быть нам нужен «монархизм слева»?
Монархия и анархия — как созвучны слова, но какова пропасть между ними. А, кстати, какова? Не больше ли, чем между левой и правой рукой? Посмотрим. Ну, естественно, и монархисты, и анархисты выступают против глобализации, кокаколонизации и нового мирового порядка. И те, и другие, в большинстве своём, выступают против урбанизации. И те, и другие за чистоту окружающей среды. И те, и другие за анонимное и бесплатное искусство. И те, и другие вдохновляются Ницше. И те, и другие не собираются служить в ни в российской, ни в какой другой армии, однако крайне милитаризированны и воинственны. И те, и другие в политической цветовой палитре тяготеют к чёрному цвету. И наше знамя останется чёрным.
5. Впрочем. К сожалению, современные анархисты представляют из себя жалкое зрелище, тупо и бездарно отрабатывающее деньги западных спонсоров. «И вот они приезжают в Москву, эти учителя, менторы, просвещать нас тёмных и неразумных дикарей … почему бы не поучить нас политкорректности. Дескать, радикальный левый должен быть феминистом, интернационалистом, вегетарианцем и сочувствовать сексменьшинствам. А мне после такой проповеди сразу же хочется сделать всё наоборот. Изгадить природу, унизить женщину, сожрать бифштекс с кровью, усомниться в Холокосте и отпиздить пидараса…» — это вполне оправданное желание высказывает легенда россейского анархизма Дмитрий Костенко (Конткультура № 4 (12) 2001г). Его можно понять — он русский анархист здоровой, имперской, советской закваски. Только Дим, прошу, природу не трогай, ладно?
А вот праворадикал Александр Елисеев (ныне, правда, поменявший свою позицию), анализируя идеологию Бакунина и Нечаева выделял в них традиционалистический аспект, свойственный всем антибуржуазным течениям. Капитализм, по раннему Елисееву, окончательно уничтоживший изначальную духовную и метафизическую основу любой государственности, превратил общество в аппарат механической регламентации. «Вот против этого аппарата и выступало большинство анархистов, инстинктивно тоскующих по временам Золотого века, и также инстинктивно сражающихся за возрождение онтологической мощи человека, предусматривающий реализацию «сверх-Я» (Эра России № 15, 1996 г.).
Безудержная страсть к реальной Свободе, подменённой в нынездравствующей псевдоцивилизации жалкой, быдленской подачкой, материалистической по форме и виртуальной по содержанию — вот главное, что объединяет монархистов и анархистов, а равно и всех людей, сохранивших в себе хоть что-нибудь человеческое, т.е. богоподобное, что в современном мире весьма трудно, т.е. почти невозможно.
Да, и надеюсь, все поняли, что речь, конечно, не идёт об эклектической смеси анархистов и монархистов. Речь идёт о манархизме.
6. Цена несвободы. Современные правые, с их вожделением «порядка» и «законности», а также параноидальным стремлением пересажать всех кто на них не похож, уподобляются обычному тупому обывателю. Кроме того, они всегда сами наступают на свои же грабли. Пример. Как жаждали правые, чтобы лжесвященника-общечеловека Глеба Якунина лишили церковного сана. Лишили. Но прецедент был создан, и следом «полетели головы» монархистов, борцов с ИНН, противников глобализации и экуменизма, да и просто попов, смевших заниматься политикой, не так как угодно Патриарху.
Вообще, сторонники тоталитаризьмы, запретов и тотального контроля с каждым витком развития (точнее — деградации) земной цивилизации, естественно с благими намерениями, оставляют всё меньше и меньше свобод, причём в первую очередь для самих себя. И как мы знаем, благими намерениями устлана дорога в ад: всё больше возможностей создаётся для грядущего Антихриста повелевать над людьми. Воцарится Антихрист — будет вам тогда мир, порядок и стабильность.
Меж тем мечта правых — создание Сверхчеловека становится всё более отдалённой перспективой. Ибо сверхчеловеки не родятся в пробирках и не вырастают в теплицах. Даже при самых образцовых тоталитарных режимах максимум создаются тепличные условия для развития нации и общества, однако, стоит подобной тоталитарной теплице дать трещину, как образцово-послушная масса начинает тыкаться, яко слепой котёнок, не зная к какой титьке преткнуться, и, в конце концов, гибнет. Сейчас это происходит (да уже произошло) с Советским народом, который, честно говоря, не жалко. Ну а Сверхчеловек может родиться лишь из хаоса, реальной свободы, непредсказуемой анархии полной опасностей. И важнее здесь не сама свобода, — в этом случае свобода лишь средство, — а именно опасности связанные с полной и неограниченной свободой. Они закаляют. Ведь даже если один человек убил другого — убийца показал, что он либо сильнее, либо умнее, либо смелее, либо ловчее убитого — произошёл акт естественного отбора. За то, что он лучший, вы сгноите его в тюрьме. За несколько сотен лет отбора противоестественного мы и получили тот самый конгломерат биороботов, который сейчас голосует на выборах. Писать о них тошно.
И другое. Чем более варварский, чем более периферийный народ из живущих ныне, тем больше он приспособлен к жизни и выживанию. Например, кавказцы. Там, на периферии, где ещё сохранилась реальная свобода, там, где наблюдается кризис юриспруденции, мы видим природный коллективизм, инстинктивную самоидентификацию, отсутствие демографического кризиса и всех других болезней присущих «цивилизованной» либеральной диктатуре. Более того, там, на периферии, люди гораздо более уважительно относятся друг к другу, т.к. за неуважение можно получить топор в голову. Т.е. там, откуда уходит современное государство — там, на бытовом уровне, моментально начинают действовать естественные, органичные, традиционные, патриархальные, правые законы. Что замечательно.
То есть, тоталитарное общество дрессирует людей выполнять приказы (как правило) во Благо, но когда Благо уходит, выдрессированные, не умея ничего другого, выполняют любые приказы. Тотальное же воплощение «левой» мечты — анархии неизбежно приводит к реставрации традиционных «правых» ценностей. В этом парадоксе — смысл манархизма. Да, собственно, парадокса-то и нет: естественное (Божье) не может восторжествовать противоестественным путём. Нельзя же любить на основании Положения № ….
7. Ещё раз перечитав Леонтьева. Ну, мало ли — может, не знает кто: по Леонтьеву каждый процесс делится на три этапа: первичной простоты, цветущей сложности и вторичной простоты. В первичной простоте из массы умирающих, мертворожденных и нежизнеспособных клеток, появляется одна — дерзкая, радикальная и безкомпромиссная. Этой клеткой может быть пассионарная нация, экстремистская организация или харизматическая фигура. Может быть даже ты, чижик пестрожопый, переставший наконец предательски стесняться своего богоподобия. Далее эта клетка начинает развиваться, делиться, размножаться, плодиться, сеять доброе и вечное (или, в зависимости от точки зрения, — распространять бациллы). Разрастаясь и усложняясь явление достигает своего апогея и (напомню, по Леонтьеву) входит в период цветущей сложности — максимально совершенного организма. Но, как известно — «победа начало поражения» — далее неизбежно следует деградация, разложение на вторичные простейшие — те самые умирающие, мертворожденные и нежизнеспособные клетки, которые в лучшем случае послужат удобрением для рождения чего-нибудь нового.
Леонтьев, а особенно его глупые последователи, утверждают: в период первичной простоты каждый (условно) наш человек, должен быть «парусом», т.е. прилагать максимум усилий для того, чтобы как можно скорее приблизить цветущую сложность. Когда желаемое достигнуто, каждый (условно) наш человек, должен быть «якорем», т.е. из кожи вон лезть, чтобы максимально отдалить период вторичной простоты. И кажется, что в теории здесь всё верно, но, как только дело доходит до практических рекомендаций Леонтьев, будучи человеком доподлинно правых взглядов, предлагает… что? «Православный царь во главе социалистического движения»! То есть, в период небывалого подъёма Российской Империи, самой наицветущейшей, наисложнейшей сложности Дома Романовых, Леонтьев предлагает монархам от этой самой сложности отказаться и «стать парусом» малого ещё, микроскопического, но агрессивного, молодого, смелого и перспективного социализма. Далее знаете: Августейшие не услышали призыв философа. Дворяне и клирики зароптали. Правые покрутили пальцем у виска. И всё закончилось ипатьевским подвалом. А ведь был шанс.
Так вот, во-первых — никаких якорей. Людей с якорным мировозрением и так более чем достаточно и они вновь будут нам мешать, также как мешали всегда. Во-вторых, никаких сложностей. Всё гениальное просто. Всё нужное просто. Всё сложное — ненужно.
И третье. На одном из националистических митингов известный поэт и публицист, пламенный реакционер и футуристический мракобесъ, держа в руке пылающий факел, сделанный из ножки стула, на вопрос «Лёх, как дела?», с огнём в глазах, с бородой развивающейся на ветру, зевсоподобно, провидчески, повелевая, с пафосом грянул: «Только революция!!!» Как приговор для одних, как приказ для других, как вожделение третьих. Так рождался манархический стиль.
8. От фундаментализма к ситуационизму. И так, Константин Леонтьев, отойдя от голой теории, отрицает самого себя. Точнее говоря, Леонтьев практический, отрицает Леонтьева теоретического. Говоря проще — хочу поставить под сомнение само существование цветущей сложности как таковой.
Ну и где же она? Выберете любое общество, любую империю, назовите дату, скажите «вот в это время, данное общество находилось в состоянии цветущей сложности», и тут же найдётся тысяча фактов, доказывающих, что в это же время, в этом же обществе уже полным ходом шли процессы гниения, разложения, деградации и энтропии. И если взрослость — начало старости, следует избавиться от ненужной взрослости, оставаясь юным. Ибо юность, не имея ничего, может только созидать, и даже созидать разрушая, а взрослость — суть обрастание барахлом, с дальнейшей перспективой «над златом чахнуть». Ибо юности присущ максимализм и дерзость, а взрослости — стабильность и фундамент. Ибо сказано: «будьте яко дети».
Но традиционные консерваторы выискивают в истории фрагменты несуществующей «цветущей сложности» и на них возводят замки из песка. Они чахнут над виртуальным златом, которого нет, а быть может и не было никогда. Они ведут себя так, как будто великие Империи, Цивилизации и Культуры, возникали сами собой прямо из учебника истории за 7 класс. Всю их политику можно свести к простой формулировке: «подайте нам сюда какое-нибудь быдло, и мы приведём к раю на земле». Но быдло уходит за либералами, очарованное яркими фантиками «прогресса».
Поэтому, говоря о нас, скажем «этот проект анархичен — потому что презирает всякую современную «власть», ориентированную лишь на удовлетворение тех или иных аппетитов «добропорядочного обывателя». Этот обыватель всегда пугался нашей вольницы, ждал «твёрдую руку» и призывал её «навести порядок», где ему по-прежнему будут указывать, как правильно думать, работать, жрать, спать и размножаться. Мы ориентируемся на людей, которые способны к самоорганизации и самоуправлению. Вот, кстати, в чём грандиозное преимущество анархизма — он активен и субъективен, тогда как все остальные способы социальной организации (демократия, фашизм, коммунизм) рассчитаны на пассивно-послушную массу» (Вадим Штепа «Воли!» Атака №9).
Возвращаясь к «противостоянию» консерваторов и прогрессистов, необходимо отметить ущербность фундаментализма и заинтересованность либералов в именно такой оппозиции.
Философия правых имеет ярко выраженное женское, лунное начало, так как насквозь собирательная и охранительная, хотя непонятно, что в современном мире осталось достойного охранения и консервации. Поэтому их называют «реакционерами» — т.е. людьми неспособными на самостоятельную инициативу, ибо все их действия лишь реакция на внешние раздражители. В этом причина перманентного проигрыша фундаменталистов прогрессистам и либералам. Но дело не только и не столько в этом.
Лунное начало левых вряд ли вызовет у кого-либо сомнения, достаточно вспомнить, что левые ожесточённо защищают равенство женщин с мужчинами (а в последнее время даже превосходство женщин), хотя любой маломальский возврат в реальность демонстрирует нежизнеспособность подобных идей.
И у фундаменталистов, и у прогрессистов женское начало: в первом случае это твердь (фундамент), во втором — вода, но вода здесь в более выгодном положении. Воде необходимо по чему-нибудь течь. Для этого как нельзя более подходит тупая фундаменталистская твердь.
И что же делать? В первую очередь надо осознать, что «Современный мiр, пропитанный миазмами либерального разложения — вражеская территория. Против нас идёт безпощадная война, и выиграть её можно только в том случае, если разрешить себе на территории врага абсолютно всё» (Сергей Яшин).
Нас нельзя просчитать, вычислить и предугадать. Никто не в курсе того, что мы выкинем в следующую минуту. Да и мы сами не можем точно знать этого, ибо написано: «пусть правая твоя рука не знает, что делает левая». Мы субъекты перманентной герильи. Мы воздух, необходимый для возжжения нового священного огня. Мы — манархисты, хищные дети первичной солнечной простоты.
9. Подонки. Возрождение воинской касты. Тем не менее, наш народ скован клятвой данной роду Романовых на всенародном Земском соборе 1613 года. Соответственно окончательную точку в юридическом казусе с Российским Престолом может поставить только Земский собор. Мы — не клятвопреступники, в отличие от тех, кто ходит на выборы. Что делать — поставить на Трон новую династию, вернуть Романовых, упразднить монархию вообще, признать Царём принца Георгия (который ещё претендует ещё и на Австрийскую корону), или даже клонировать Николая II — всё это введении собора и лишь его. Оказия в том, что собор был всесословным, а ныне сословия уничтожены. И в первую очередь печален тот факт, что уничтожена аристократия, главное, воинское сословие — каста государей, без которых невозможно никакое государство. Ведь нельзя же сёрьезно считать воинской кастой современных советско-российских генералов, уже 60 лет не могущих выиграть ни одной войны, зато построивших себе шикарные дачи. Это хорошие хозяйственники в генеральских мундирах, т.е. голимая каста крестьян. Нельзя также всерьёз воспринимать как аристократов современных т.н. «потомков дворян». Как-то профили у них не шибко аристократические. Нельзя также и назначить дворянином. Хотя титулы и раздавались Царями, это происходило уже в период далёкий от Золотого века, когда основы каст скорее размывались, чем формировались. Тем не менее, без дворянского сословия о Земском соборе и государственности вообще речи быть не может.
Вернёмся в глубочайшую древность, к самым ветхим истокам, посмотрим, как формировалось дворянство. Профессор Поршнев и его последователь Борис Диденко просто называют доблестную воинскую касту — кастой каннибалов (суперанималы, неотроглодиты). А из исторического материализма (Энгельс) мы знаем, что аристократия выкристаллизовывалась из общей народной массы, пройдя «огонь, воду и медные трубы»: аристократами становятся самые сильные, но умные, самые безбашенные, но расчётливые, отчаянные, но адекватные, неординарные, храбрые, решительные, но не теряющие голову, за базар отвечающие, ради понтов дешёвых не выёбывающиеся. Одним словом бандюки, живущие по-понятиям. Те, кого современное жалкое общество трусливо гноит в тюрьмах и концлагерях.
Кстати, анархоситуационисты утверждали, что неполитических заключённых не существует. Совершая преступление человек, сознательно или без, является революционером. Человек, нарушивший законы людские, сделал это (как правило) потому, что его внутренняя мораль не соответствует общепринятой. А с чего вы взяли, что общепринятая является истинной? Если сейчас собственных детей убивать абортами считается вполне моральным, то ваша мораль — говно.
Более того, часто, в основном от квазиинтеллектуальных высших милицейских чинов, можно услышать зазубренную фразу: «хороший закон или плохой, пока нет другого, необходимо исполнять этот». Ну, это же чистейшей воды иудаизм. А мы принадлежим к другой культуре. Поэтому каждый русский зек — политзек, узник совести и жертва дискриминации по национальному признаку.
Но вернёмся к нашим дворянам. Настоящая аристократия рождается из только анархии и хаоса путём естественного отбора, когда выживают только самые сильнейшие «боксёры» и лучшие «шахматисты». Не из назначенных сверху политруков-жополизов, а из естественных лидеров — самопровозглашённых атаманов бандформирований, командиров отрядов самообороны и безбашенных безпредельщиков-одиночек, появляется подлинное дворянство. Потом они осеняются Божьей благодатью, потом они получают славу средь людей, потом… «Главное для человека решиться» (Широпаев «Радение»).
Из их среды вырастает (по выражению А.Елисеева) «царственный Вождь — главный воин», Арий Сто Крат, который занимает по праву Царский Трон. Другого пути нет.
10. Заканчиваю. Рафинированный буржуа Энгельс, равно как и другие «исследователи» (Фест, например) открыто называли аристократию «классом подонков». Что ж, если в современном вагинократическом обществе — «стерва», скорее комплимент «настоящей» женщине, то кем по-вашему должен быть настоящий мужчина, игнорируя, конечно, матриархальное представление о «настоящести» и «мужественности»?
И если неудачницы-феминистки утверждают, что мужское начало — это фашизм, то это не повод отрекаться от мужского начала. Так же как нет повода, игнорировать внутренний голос, призывающий испить кровь врага из его же черепа. И нет повода, стесняться желания уничтожить всё, что тебе не нравится. Даже если тебе не нравится манархизм — уничтожь его. Ты станешь одним из нас.
Да ведь все ж друг друга попереубивают? Что ж тогда будет? — слышу я уже где-то истеричные вопли.
Новая будет раса, что не умеет спать.
Человек Единый идёт на смену человеку разумному.
Миха Поршень — альтер-культуролог, поэт, журналист, главный редактор альманаха консервативного авангарда «МРАКОБЕСЪ»
Комментариев нет:
Отправить комментарий