Андрей Окара: В поисках имперской перспективы

В нынешней ситуации, когда миропорядок, основу которому положил Вестфальский мирный договор (1648), потерпел кризис, в условиях глобальной организации политических и макроэкономических систем, где «национальное государство» или вообще не является субъектом политического процесса, или является им в минимальной мере, а его суверенитет с точки зрения геополитики является весьма эфемерным и относительным (в отличие от суверенитета блока государств, испытывающих взаимное цивилизационное притяжение), развитие Украины в любом из трех направлений возможно в рамках независимого, формально суверенного украинского государства (для этого вовсе не обязательно создавать новый СССР, Славянский Союз или наоборот — выходить из СНГ, вступать в ЕС и НАТО).

Оба пути — и «малороссийство», и «государство-нация» — фактически являются выражением политического и духовного минимализма национальной элиты: она смиряется с собственной ролью ведомой, но не ведущей силы, она понимает Украину как объект, но не субъект международных отношений (вне зависимости от идеологических самовнушений и пропаганды).

…Но если до 1991 года роль «младшего брата» Украине навязывала Россия, то теперь подобная субординация (правда, в отношении Запада) является результатом свободного выбора национальной политической элиты, разучившейся мыслить в иных категориях. (Так, например, влиятельный украинский политик Дмитрий Табачник, комментируя результаты визита Владимира Путина на Украину в апреле 2000 года, в интервью газете «День» заявил буквально следующее: «Украина имеет только один путь — быстрыми, семимильными шагами двигаться в Европу. Откинув флер повышенного «политического целомудрия», необходимо «отдаваться» Европе или «большой семерке»).

В подобной перспективе Украину с Европой будет разделять такая своего рода «мембранная» граница: с одной стороны, на Украину распространится крайне невыгодный для украинской же промышленности ценовой режим на энергоносители, полностью откроются украинские рынки сбыта, резко возрастет внешняя экспортная интервенция и т.д. С другой стороны, украинское присутствие в Европе будет тщательно минимизировано самой же Европой. Получим самое что ни на есть «открытое общество» — полностью проницаемое для внешних субъектов управления, — как и учил великий Сорос! Но собственное влияние такого государства и общества, если оно окончательно не парализуется, будет ограничено собственными же границами. Думаю, что разговоры об украинском суверенитете в этом случае полностью превратятся в фигуру речи.

Я хорошо могу себе представить, что власть препятствует проведению оппозиционных мероприятий, митингов и т.д., но не поверю, что она мешает кому-то быть изобретательным, оригинальным, креативным, что она виновата в кризисе идей. Ощущение, что у оппозиции установка на поражение. Прав Корчинский, говоря, что революцию должны делать садисты, а не мазохисты.

«Духовное первородство» Киева отмечено такими знаками, как пророчество о будущем городе св. апостола Андрея Первозванного, изначальность православия и православного монашества у восточных славян, образование вокруг Киева древнего государства («Киев — мать городов руських»), Киево-Печерская Лавра, мощи православных святых, храм Святой Софии, мифологема «Вечного Града» (Киев как Второй Иерусалим, Киев как Третий Удел Богородицы).

…Под последним имеется в виду мессианская ориентация Запорожской Сечи эпохи Петра Сагайдачного и Богдана Хмельницкого, идеология украинских православных полемистов (Иоанн Вишенский, Исайя Копинский, Захария Копыстенский), древняя доктрина «Киев — Новый Иерусалим», заново осознанная в XVII-XVIII веках, созданный Тарасом Шевченко и идеологами Кирилло-Мефодиевского братства эсхатологический миф, анархизм Нестора Махно, тесно связанный с культурой авангарда и «Розстріляного Відродження» украинский национал-коммунизм 1920-х годов, «пражская школа» украинских националистов и «консервативных революционеров» 1930-х (Дмытро Донцов, Юрий Липа, Евген Маланюк, Олег Ольжич, Олена Телига), а также имперские и мессианские мотивы в идеологии УНА-УНСО, некоторые идеи киевской «ариософии» (Олесь Бердник, Юрий Шилов, Юрий Каныгин, Николай Чмыхов).

Отсутствие в течение веков собственного украинского государства привело к неактуальности для современной политической и культурной элиты геополитического дискурса (если, конечно, не считать геополитиками киевских последователей Збигнева Бжезинского). Геополитика — это мировоззрение духовно зрелой политической элиты, это мироощущение широких народных масс, осознавших свою сопричастность мировому историческому развитию.

Идеал значительной части украинских либералов и социал-демократов — «национальное государство», воплощение антропологического «минимализма». Эта часть образованного украинского общества как раз и есть «мало-россияне», с «малой» и убогой национальной идеей — с идеалом комфорта и «добробута», материального достатка, со своей архетипической «хатой с краю». Именно носители подобного мироощущения и создали культуру, лишенную какого-либо вестничества, их идеал — локальный, лишенный универсальности и глобализма.

Украинский империализм — это не столько комбинации с суверенитетом Украины. Это прежде всего — самоощущение элиты и народных масс. Это духовное, а в отдаленной перспективе, не исключено, — политическое первенство в сообществе Византийской Ойкумены, в борьбе с профанизмом «современного мира».

Традиционная империя пытается соединить эмпирическое и метафизическое, земное и небесное, она стремится «встроиться» в сакральное время и пространство — соотнести «профанное» время с «Золотым Веком» и превратить сакральную географию в актуальную геополитику; в идеальном случае — это усилие, направленное на реализацию принципов священной государственности.

Любая традиционная империя утверждает тот или иной героический сверхчеловеческий идеал (чем и отличается от «национального государства», ориентированного прежде всего на «среднего человека», на «средний класс»), осознает уникальность своей исторической миссии, имеет эсхатологическую перспективу и манифестирует свои трансцендентные устремления.

Империя — это прежде всего однородное духовно-религиозное пространство (не всегда даже моноконфессиональное), это идеологический союз, манифестация какой-либо универсальной глобальной истины, ориентированной на Конец, в чем можно убедиться (в разной степени) на примере и Римской, и Византийской, и Священной империи, и Российской, и Британской, и Австро-Венгерской, и Оттоманской империй, на примере Советского Союза, Третьего Райха или американского Нового Мирового Порядка. Традиционная империя движима не только чисто экономическими или политическими прагматически-утилитарными интересами, но в первую очередь великими идеями; «колониальная» империя, наоборот, — существует до тех пор, пока существует экономическая рентабельность от эксплуатации колоний.
(http://bunker.4t.com/statti/imperia.htm)

——————————————————

На Украине до сих пор традиционно сильны женские ведовские культы. Женское преобладание «зашифровано» во многих украинских территориях. В Крыму и Гилее (Нижнем Поднепровье и Причерноморье) существовал связанный с неиндоевропейской земледельческой традицией культ Великой Матери богов Кибелы, предполагавший даже человеческие жертвоприношения (греческий аналог — Артемида, римский — Диана, славянский — Дана); по свидетельству Геродота, в легендарном Гелоне (Бельское скифское городище на Полтавщине3 ) регулярно совершались мистерии женоподобного Диониса (История, IV, 108).

В тех же южных степях в свое время жили целые колонии амазонок. Одним из зримых символов современного Киева является дева-воительница, титановая амазонка с мечом — памятник Родине-Матери, типологически соотносимый с Богоматерью Орантой (Стеной Нерушимой) собора Св. Софии Киевской — защитницей города и народа перед Богом. Вся архитектурная семантика христианского Киева задана храмами богородичного цикла, именно Киев в восточнославянских землях отмечен идеей Св. Софии — ей посвящен главный храм города (после падения Киева в XIII веке культ Св. Софии на Руси забывается). Небезосновательно мнение о том, что культ почитания Богородицы в древней Руси сложился под воздействием культов Великой Матери и Великой Девы (с явным преобладанием первого). Примечательно, что киевская Родина-Мать и аналогичное изваяние в Волгограде на Мамаевом кургане символически обозначают границы некогда существовавшей страны амазонок. Стремление стать «второй Швейцарией», уютной и комфортной «хатой с краю», распространенное в сознании значительной части украинской элиты, — это патологическая тяга к самооскоплению, лишение себя главного мужского признака — субъектности. Пока в политике и общественной жизни будут доминировать люди с немужскими стереотипами поведения и мышления, рассматривающие Украину как объект, она будет лишена всяческих перспектив — состояние бесхребетности продлится неопределенно долго.

(Андрей Н. Окара. Безхребетна Україна. Матриархат украинской политики. 15.01.2004) 
(http://www.evrazia.org/modules.php?name=News&file..)
або: (http://www.phg.ru/issue5/fg-2.html)